А.И. Дубровин – основатель Союза Русского Народа

ИЗ КАЛЕНДАРЯ “CВЯТАЯ РУСЬ”

14.04.1921. – Президиум ВЧК постановил расстрелять Александра Ивановича Дубровина, основателя и главу Союза Русского Народа

Александр Иванович Дубровин (1855–1921) был основателем и первым главою Союза Русского Народа – наиболее крупной черносотенной организации до революции. Этот низовой почин черного (простого) народа остановил “первую” еврейскую революцию в России. Но когда опасность миновала, чиновничество перестало нуждаться в черносотенцах и стало даже мешать единению Царя с народом. Печальный результат стал очевиден и в произошедшем расколе СРН, и в 1917 году…

Александр Иванович Дубровин (1855–14.4.1921) родился в обедневшей дворянской семье полицейского чиновника в г. Кунгур Пермской губернии. По окончании гимназии поступил в С.-Петербургскую Медико-хирургическую Академию, которую окончил в 1879 г. с дипломом лекаря. В течении 10 следующих лет служил военным врачом в разных частях. В 1884 г. он был утвержден действительным членом Дома призрения и ремесленного образования бедных детей, состоявшего под покровительством Его Величества Александра III. В 1889 г. защитил докторскую диссертацию и был назначен врачом ремесленного училища Цесаревича Николая департамента Торговли и Мануфактур (бывший Дом призрения). В 1896 г. Дубровин стал чиновником Медицинского департамента МВД. Александр Иванович также занимался частной медицинской практикой. Став известным в Петербурге детским врачом и состоятельным человеком, он немало жертвовал на церковные и общественные нужды. В 1896 г. Дубровин был произведен в статские советники и прослужил на государственной службе в этом звании до увольнения в 1906 г. За время службы он был награжден орденами Св. Станислава 2-й и 3-й степени, Св. Анны 3-й степени, а также серебряной медалью в память царствования Императора Александра III.

Все эти годы Александр Иванович участвовал во многих патриотических начинаниях и в создании организованного народного движения для отпора революционным течениям. В сентябре 1901 г. он вступил в одну из первых черносотенных организаций – Русское Собрание, но рядовым членом.

В историю черносотенного движения Дубровин вошел как создатель наиболее крупной такой организации – Союза Русского Народа. Его побудили к этому активность революционеров в годы Русско-японской войны и особенно провокационные события 9 января 1905 г.: было очевидно, что революционное жидовство при поддержке своих соплеменников из-за границы, пользуясь войной, сделало ставку на свержение монархии.

Позже Дубровин вспоминал: «Союз зародился в моей квартире. Мысль о нем зрела у меня с 9 января 1905 г. Как выяснилось, почти одновременно со мной тою же мыслью был охвачен и Аполлон Аполлонович Майков. Другие присоединились уже к нам. Первые шаги по образованию Союза были сделаны из моей квартиры, где и собирались вначале. Учредители в моем доме сделали и свои первые взносы, кто сколько мог… Из учредителей избран был Совет и должностные лица: председатель – я, Дубровин; два товарища председателя: А.А. Майков и А.И. Тришатный; секретарь С.И. Тришатный и казначей Ив.Ив. Баранов. Начались работы… я предоставил Союзу в своем доме отдельную квартиру. Я оставил за собой общее руководство, А.А. Майков принял на себя заведование Советом и канцелярией, а А.И. Тришатный занялся формированием и открытием отделов… Деятельное участие в работе принимали не только члены Совета и учредители, но и простые союзники. Денежные поступления, хотя и не обильно, но притекали ежедневно и давали возможность скромно существовать начатому делу… Работали все и несли свой труд идейно, без ожидания какого-либо вознаграждения, благодаря чему Союз разрастался незаметно, но быстро; волна оскорбленного чувства за поруганную Родину быстро разливалась по всему пространству униженной России, охватывала умы и сердца во всех слоях населения и привлекала к Союзу массу новых единомышленников».

Важную роль в организации Союза Русского Народа сыграл настоятель Воскресенского монастыря под Петербургом игумен Арсений (Алексеев). 8 ноября 1905 г. в праздник Архистратига Михаила был избран Главный Совет Союза Русского Народа, в который помимо Дубровина, Майкова, братьев Тришатных и Баранова вошли многие видные правые деятели. Вскоре Дубровин стал издавать союзную газету “Русское знамя”. (О создании и деятельности СРН см. подробнее в указанной ссылке о создании Главного Совета СРН.)

Так А.И. Дубровин из известного детского врача превратился в известного политика. 9 декабря 1905 г. он направил Государю Николаю II телеграмму, в которой от имени Союза просил не освобождать политических заключенных (как того требовала “прогрессивная общественность”). 11 декабря, когда готовилось революционное выступление в С.-Петербурге, Дубровин встретился с военным министром А.Ф. Редигером, которому предложил привезти в столицу 20 тысяч старообрядцев (они активно участвовали в СРН) и вооружить их для обезпечения порядка в рабочих районах (предложение это обсуждалось, но принято не было).

В конце 1905 г. Дубровин, Булацель и Майков добились приема у Великого Князя Николая Николаевича – командующего Петербургского военного округа, чтобы выразить протест против либеральной политики Витте, «который, побуждаемый жидами, ведет к революции и распадению России». Дубровин и в печати заявлял открыто, что Витте (женатый на еврейке) вместо должного отпора революции ловко пользуется ею для замены самодержавной монархии на конституционную. Черносотенная газета “Московские ведомости” под редакцией В.А. Грингмута в эти месяцы выходила с заглавием “Но прежде всего Витте должен быть уволен”. Так что в отставке Витте в апреле 1906 г. протесты миллионного черносотенного движения, можно предположить, сыграли какую-то роль.

Об этом может свидетельствовать и тот факт, что 23 декабря 1905 г. в канун Рождественского сочельника депутацию учредителей Союза (24 человека) принял и выслушал Государь. От имени Союза в речи Дубровина говорилось совершенно противоположное политике Витте: что для сохранения «крепости и силы Государства Русского» необходимо: власть Царя, «исконная Самодержавная, врученная русским народом» первому Романову должна быть «незыблемою и нерушимою… земля наша Русская – единою и неделимою, вера наша православная в России – первенствующею». На этой основе необходимо восстановить общественный порядок, а революционеров, злоупотребляющих дарованными Царем свободами, подавить силой. Кроме того, народ ждет, что Государь «мудрым и справедливым словом, справедливо и для всех безобидно» укажет пути решения аграрного вопроса, поможет «земельной тесноте крестьянства».

Дубровин заверил Императора: «Мы, Государь, постоим за Тебя нелицемерно, не щадя ни добра, ни голов своих, как отцы и деды наши за Царей своих стояли, отныне и до века». В заключение речи глава Союза Русского Народа поднес Императору специально изготовленные знаки члена Союза для Него и Наследника Цесаревича, прося о высочайшем одобрении. Государь, рассмотрев знак, изготовленный по эскизу художника А.А. Майкова, ободрил эту инициативу и поблагодарил Дубровина. Цесаревич Алексий и сам Государь не стеснялись носить эти знаки членов СРН.

Правда, Дубровину не удалось найти взаимопонимание с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием (Вадковским). Митрополит отказался совершить освящение хоругви и знамени Союза и тем самым благословить его: «правым вашим партиям я не сочувствую и считаю Вас террористами: террористы-левые бросают бомбы, а правые партии вместо бомб забрасывают камнями всех с ними не согласных».

Вождь Союза Русского Народа счел своим православным долгом возразить первенствующему члену Св. Синода в открытом письме: «…Вы “вне и выше всякой политики”! Но в таком случае не умываете ли Вы руки, подобно Пилату? И водою ли? Не кровью ли Русского народа?! Можно ли, в самом деле, при переживаемых обстоятельствах стоять “вне и выше всякой политики”! И Вы не стояли вне ее, но Вы имели политику, увы, пагубную для русского духовенства, Вам подчиненного, и для Русского народа»… Вы «превратили Духовные академии в революционные гнезда, предоставив им автономию… все противо-церковное, противо-государственное в среде духовенства выросло около Вас, пользовалось Вашим покровительством в столице… Вы постыдно предали на общественное глумление доблестного Московского митрополита за правдивое слово, которым он осудил бунты и измены». Дубровин обвинил митрополита Антония также и в преследовании духовенства, поддержавшего черносотенное движение.

В заключение открытого письма Дубровин отметил: «Перед саном святителя я благоговею; лично против Вас, как человека, у меня нет ни гнева, ни раздражения. Но я буду бороться, не страшась ничего, до гробовой доски, отдам всю жизнь до последней капли крови за торжество священных для меня начал: Святой Веры Православной, Самодержавного Русского Царя и Великого Русского Народа… Как русский патриот и православный верующий человек, я не мог молчать и все сказал, что требовало мое исстрадавшееся русское сердце». (Такая дерзновенная смелость в обращении мірянина к столичному архиерею многим тогда показалась неуместной, тем более что вскоре участники этого конфликта примирились, но предательское поведение всего церковного руководства в дни Февральской революции вполне подтвердило правоту Дубровина в отношении зревших либеральных настроений в Синоде в целом.)

Хоругвь и знамя Союза Русского Народа были освящены 26 ноября (в день памяти великомученика Георгия Победоносца) викарием Санкт-Петербургской епархии епископом Ямбургским Сергием (Тихомировым) в Михайловском манеже в присутствии около 30 тысяч союзников. На эту торжественную церемонию прибыл о. Иоанн Кронштадтский, выступиший с приветственным словом. Окропив хоругвь и знамя Союза святой водой, о. Иоанн Кронштадтский с благоговением поцеловав знамя СРН, вручил его преклонившему колена Дубровину. Св. Иоанн Кронштадтский и сам стал рядовым членом Союза.

Поддержка Союза Русского Народа Государем и всероссийским батюшкой во многом обезпечила расширение его рядов и успех поставленной цели: “первая” еврейская революция 1905 г. была подавлена при массовой поддержке простого народа и значительной части духовенства. В феврале 1908 г., когда революция утихла, уже и митрополит Антоний (Вадковский) служил молебен перед открытием Всероссийского Съезда Союза Русского Народа…

Разумеется, победа над революционерами далась Союзу нелегко. Правильно видя в черносотенном движении серьезное препятствие революции, либеральная печать обрушила на Союз Русского Народа потоки грязной клеветы: “отребье общества”, “малограмотные лавочники”, “погромщики”… Убийства (нераскрытые) в 1906 г. двух еврейских деятелей – депутата Государственной Думы кадета М.Я. Герценштейна, а затем редактора кадетской газеты “Русские ведомости” Г.Б. Иолосса – дали либеральной печати повод для обвинения против Союза Русского Народа, началась газетная травля Дубровина. Приписывая черносотенцам убийства евреев, сами они не гнушались настоящими терактами и против властей, и против черносотенцев. Так, в январе 1906 г. в столице была взорвана харчевня “Тверь” – место сбора рабочих-черносотенцев.

Санкт-Петербургское отделение “Всероссийского Медицинского союза” потребовало от Дубровина выйти из Черной Сотни, грозя исключением из медицинской корпорации. В марте 1907 г. Дубровин получил по почте конверт, в котором оказалось медицинское свидетельство о его смерти на официальном бланке и с подписью врача. Причина смерти – убийство, в графе болезнь было указано “со слов врача: патриотизм”. По любому малейшему поводу на вождя СРН как на издателя газеты подавали в суд, который приговаривал Дубровина к штрафам и даже кратковременным арестам по обвинению в порочении “чести и достоинства” “прогрессивных” чиновников и политиков.

Немало чиновников не только “прогрессивных”, но и “консервативных”, не привыкших к самостоятельной народной активности, опасались ее и чинили Союзу препятствия сверху. Дубровин верно чувствовал, что Союз Русского Народа был нужен чиновничьим властям, когда стране угрожала революция, а после ее подавления они в низовом монархическом движении не нуждаются и даже мешают единению Царя с народом. Но некоторые руководители СРН считали, что не следует конфликтовать с властями с требовательных позиций идеализма. При этом чиновники, желая контролировать деятельность СРН и под предлогом “умеренности” невольно поощряли одних лидеров в соперничестве против других. В этом была одна из причин междоусобиц в Союзе, возникших именно после того, как опасность революции миновала. Необходимость сопротивления ей сплачивала монархических деятелей, но в мирное время проявились и понятные разномыслия, и некоторые непонятные личные амбиции соратников в надежде на признание властей и политическую карьеру.

В частности, в 1907 г. началась борьба между председателем Главного Совета А.И. Дубровиным и товарищем председателя В.М. Пуришкевичем, которого поддержали некоторые руководители местных отделов. Энергичный Пуришкевич постепенно теснил Дубровина от руководства и стремился единолично решать важнейшие вопросы. Потерпев поражение на союзном съезде, Пуришкевич и некоторые его сторонники вышли из состава Союза, вскоре (в 1908 г.) образовав свою структуру – Русский Народный Союз имени Михаила Архангела, не имея при этом совершенно никаких идейных разногласий с дубровинским СРН. К Пуришкевичу стали постепенно примыкать новые союзники, лично недовольные Дубровиным, который при этом вел себя достойно и не отвечал атакой на атаку, а однажды выступил в защиту Пуришкевича, когда того обвиняли общие враги. К сожалению, одним из активных сторонников Пуришкевича, не разобравшись, стал в Москве известный протоиерей Иоанн Восторгов, будущий священномученик. Вот как сложно все происходило…

Кроме того, говоря о роли чиновничества в этом расколе, следует учесть главное: сам глава правительства П.А. Столыпин не разделял многих славянофильских убеждений Дубровина, а вождь СРН настойчиво на них указывал как на главный оплот самодержавия (сохранение крестьянской общины), ибо революция, по мнению Дубровина, была лишь приглушена на время, но не ликвидирована в корне. Мышление же Столыпина было более западническим: он был сторонником партийного парламента (Думы) в котором сотрудничал с кадетами и октябристами, сторонниками конституционного ограничения самодержавия, а одною из целей аграрной реформы видел создание нового класса “фермеров” по европейскому образцу) как опоры монархической власти. Именно в отношении к социально-политическому содержанию Столыпинской реформы возникла острая полемика между главой правительства и вождем СРН, которая тоже разрушила монолитный ранее состав руководства Союза по вопросу поддержки правительства.

Одним из подтверждений того, что революция не подавлена окончательно, Дубровин выдвигал совершенно непоколебленную финансово-экономическую и информационную силу еврейства в России и в міре. Он был убежден, что эта сила, действуя закулисно самыми гнусными методами (которые уже наглядно продемонстрировала), была в состоянии подготовить новую революционную ситуацию. Поэтому реформа должна была затруднить и предотвратить эту возможность, а не облегчить – к чему вели реформы Думской монархии. В частности Дубровин предлагал вообще «изгнать из России жидов, как наших главных врагов, главных виновников русской революции и всех несчастий, постигших Россию в последние годы… для борьбы с жидами нужны не погромы (от них страдают только еврейская беднота, да русские люди, которых потом таскают по судам). Богатые же жиды остаются в стороне и еще больше богатеют». Для эффективной борьбы необходимо исключить их из социально-экономической жизни России, провозгласить «всеобщий бойкот еврейских товаров и услуг».

Столыпин же считал такие меры и не осуществимыми, и излишними. Он даже наивно предлагал Государю отменить черту оседлости для иудеев, дать им равноправие и этим способом ослабить их революционность. Государь, как известно, не соглашался, ссылаясь на свой голос совести. Так же и у Дубровина православная совесть вступала в противоречие с прагматическим пониманием Столыпиным эффективных реформ (в которых, конечно же, было необходимо более сочетать их материальную сторону с духовной).

В таких условиях дубровинский Союз, при откровенных высказываниях его вождя, становился помехой для правительственных реформ. По распоряжению Столыпина Департамент полиции стал контролировать переписку правых монархистов, за многими была установлена слежка. Дубровинская газета “Русское знамя” испытывала цензурное давление: с 1905 по 1910 гг. она была подвергнута 6 штрафам на общую сумму в 11 тысяч рублей, 18 номеров газеты изымались и в большинстве случаев не возвращались в редакцию.

В июле 1909 г. в Териоках (Финляндия) начался судебный процесс по делу об убийстве депутата Герценштейна, что дало либеральной печати и правительству возможность новой волны травли Дубровина. Ему грозил вызов в суд и арест. В это же время была предпринята попытка его отравления. Поэтому родственники увезли Дубровина в Харьковскую губернию, где служил его старший сын Александр, а затем глава СРН уехал на лечение в Ялту, где мог находиться под защитой своего сторонника Ялтинского градоначальника генерала И.А. Думбадзе.

Многие монархические деятели и отделы СРН обратились тогда к Государю с призывом передать дело из финского в русский суд, неподконтрольный жидовскому влиянию. В то же время “бегством” Дубровина воспользовались его соперники в руководстве Союза, не одобрявшие его курса. Депутаты Государственной Думы Н.Е. Марков и С.А. Володимеров, сенатор А.А. Римский-Корсаков, член Государственного Совета М.Я. Говорухо-Отрок, граф Э.И. Коновницын и другие – решают отстранить Дубровина от руководства Союзом. В ноябре 1909 г. Главный Совет СРН пополнился влиятельными противниками Дубровина, граф Коновницын стал фактическим главой Союза, а реальное руководство было сосредоточено в руках Маркова. В отличие от “нелояльного” Дубровина, Марков, поддержавший реформы Столыпина, получил материальную помощь от правительства «со времен Столыпина, с 1909 г.» из специального фонда по 12 тысяч рублей в месяц.

Когда Дубровин в декабре 1909 г. вернулся в Петербург, ему предложили довольствоваться званием лишь почетного председателя СРН. Дубровин с таким предложением он не согласился, тем более, что многие видные члены и отделы СРН оставались его верными сторонниками. Достичь примирения или компромисса в последующей внутрисоюзной дикуссии не удалось, несмотря на всю сдержанность Дубровина. В мае 1910 г. из Главного Совета вынуждены были выйти все его сторонники. Полное размежевание двух параллельных организаций – Союза Русского Народа под руководством Маркова и Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа – завершилось в 1912 году. Раскол привел к обособлению и дроблению многих местных черносотенных организаций, сильно подорвал былое влияние правых монархистов в обществе, враждовавших теперь между собой на потеху своим врагам. П.А. Столыпин, при всем уважении к его государственным заслугам во многих областях (освоение Сибири и др.) несет за это немалую долю вины.

Уставший от безплодной суеты и конфликтов Дубровин в 1912 г. продал свой дом в Петербурге и купил небольшое поместье в Орловской губернии, удалившись туда. С началом Великой войны активизировались попытки объединения черносотенных сил: в 1915 г. прошли съезды марковцев в Петрограде и дубровинцев в Нижнем Новгороде, затем, перед лицом новой волны революции, произошло примирение лидеров и и сближение двух СРН, их общей газетой стало дубровинское “Русское знамя”. Действуя в 1916 г. согласованно (хотя Марков имел больше возможностей как депутат Госдумы), оба старались защищать Царя от нараставшей клеветы и готовили общемонархический съезд в поддержку Государя с предложением национально-монархичесной программы спасения – пытаясь воссоздать многомиллионное черносотенное движение времен “первой революции”. Правительство, однако, “в условиях военного времени” съезд не разрешило, да и состояние правящего слоя уже подверглось значительному духовному разложению, и война перемолола лучшие патриотические силы… Союз Руского Народа оказался невостребован даже духовной властью и потому безсилен.

Февральская революция, поддержанная высшим генералитетом и даже Св. Синодом, похоронила все эти планы низового монархического сопротивления. Дубровин был арестован еще до свержения монархии, 28 февраля, и доставлен в штаб масонских заговорщиков – в Таврический дворец, где арестованных (включая царских министров) охранял Гвардейский экипаж перешедшего к революционерам Великого Князя Кирилла Владиміровича. Затем последовало заточение в Петропавловской крепости. На квартире Дубровина следствием был изъят архив СРН (ныне в Государственном Архиве Российской Федерации). Газеты февралистов соревновались в описаниях того, как Дубровин “организовывал” убийства Герценштейна, Иоллоса, и “готовил покушение” на Витте.

Три месяца шло следствие и вождь Союза Русского Народа оставался под арестом. После свержения Временного правительства большевиками, когда следственный аппарат распался, Дубровин в неразберихе был освобожден вместе с прочими арестованными. С декабря 1917 г. Александр Иванович жил в Москве у старшего сына, сильно заболел и почти два года не вставал с постели. С лета 1919 г. вернулся к врачебной практике, – надо было зарабатывать себе на жизнь. Сначала как частнопрактикующий врач, а с декабря 1919 г. он был зачислен в штат 1-й Лефортовской амбулатории. Коллег не интересовали его политические воззрения, поскольку медперсонала не хватало. Но человек с такой биографией при большевиках был явно обречен: он не мог не ждать развязки, хотя и не пытался бежать за границу.

21 октября 1920 г. Александр Иванович Дубровин был арестован, возможно, по доносу. ВЧК предъявила ему обвинение “в организации и участии целого ряда убийств, погромов, инсинуаций, затемнений, подлогов и пр. в качестве Председателя “Союза Русского Народа”, его закулисной деятельности». Допрашивать Дубровина явились лично член Президиума ВЧК В.Р. Менжинский, председатель Всеукраинской ЧК М.Я. Лацис и начальник Оперативного отдела ВЧК Б.М. Футорян. Они явно пришли получить удовлетворение от унижения оказавшегося в их власти старого человека, “того самого Дубровина”. Вопросы о контрреволюционной деятельности были заданы мимоходом, как вполне понятные и почти излишние. Начальник следственного отделения ЧК В.Д. Фельдман в своем заключении по делу Дубровина в графе “показания свидетелей” записал: «”Вся Россия знает о деятельности Союза Русского Народа”. Какие уж тут нужны свидетельства, когда “все и так знают”…». Обвинение «в организации до революции убийств, погромов, инсинуаций, подлогов, стремящихся всей своей деятельностью задушить освобождение России [считать] доказанным». В тот же день, 31 октября 1920 г., Особый отдел ВЧК вынес постановление по обвинению Дубровина «в активном душительстве освободительного движения в России» и предложил Коллегии ВЧК «бывшего председателя Союза Русского Народа А.И. Дубровина – расстрелять».

Однако расстрел был отложен до апреля 1921 г. Видимо, большевики долго решали, как с наибольшей пропагандной выгодой как убить председателя знаменитого Союза Русского Народа – быть может провести гласный судебный процесс с обличением царского режима? Упомянутый выше чекист Борис Моисеевич Футорян 8 апреля 1921 г. составил служебную записку, в которой писал: «Всё еврейство всего земного шара будет безусловно благословлять этот расстрел. Нет смысла расстреливать без Рев[олюционного] Триб[унала]. Следовало бы присоединить к этому делу дело Колесникова – знаменитого прокурора по делу Шмидта (1905) и вместе судить». На записке стоит резолюция еще одного знаменитого палача – Г. Ягоды: «Т. Фельдману. Поставить на президиум». Президиум ВЧК 14 апреля 1921 г. постановил расстрелять Дубровина без инсценировки судебного процесса.

Сведений о том, когда и где был расстрелян Дубровин, нет даже в архиве ФСБ. Считается, что он расстрелян 14 апреля или в последующие дни. Место захоронения председателя Союза Русского Народа также не известно.