Дневник белого офицера
Когда обычная симферопольская семья начинала ремонт крыши своего дома на улице Красноармейской, никто и подумать не мог, что на чердаке, казалось бы знакомом вдоль и поперек, обнаружится тайник, где почти столетие назад были спрятаны документы офицера, служившего в Белой армии. К счастью, многие документы неплохо сохранились (среди них даже несколько старинных фотографий) и есть возможность не только установить личность этого человека, но и проследить историю его жизни, узнать, где учился, как служил, как воевал во время Первой мировой и гражданских войн. А также проследить его дальнейшую судьбу и попытаться понять, кто и зачем устроил тайник на чердаке старинного дома в Симферополе.
Фото: Дмитрий Смирнов
Редкий случай
— Мы в этом доме давно уже живем, — говорит Елена Юрченко. — Недавно решили с мужем привести, наконец, в порядок крышу и чердак. На чердаке у нас пол досками выстлан, их тоже решили заменить. И под одной из них, возле печной трубы, обнаружился кусок старого кровельного железа, согнутый вдвое. А внутри — целый ворох бумаг. Начали их рассматривать и изумились — документы белогвардейца, полковника Дмитрия Евсеевича Корниенко.
Среди бумаг и подробные послужные списки, самый старый из которых начинается с 1906 года, и удостоверения, выданные в Добровольческой и Кавказской армиях. Есть и всевозможные справки, на которых рядом друг с другом стоят печати с двуглавыми орлами, трезубцами и красными звёздами — свидетельства перемещения человека по стране, раздираемой гражданской войной. Есть даже протоколы деникинской контрразведки, которая проверяла Дмитрия Корниенко, как «побывавшего на территории занятой большевиками». Имеется и краткая автобиография — страница тетради, которую аккуратно заполнил синими чернильными буквами сам Корниенко.
Кроме того, под досками нашлась пуговица с двуглавыми орлами — такие пришивали к офицерским шинелям пехотных частей старой российской армии — и пистолетный патрон.
— Такая находка — довольно значимое событие, — рассказывает директор Музея истории города Симферополя Ирина Вдовиченко. — Хотя в Симферополе, особенно в самых старых его домах, бывает, что люди находят тайники с отдельными листами каких-то бумаг, или старые деньги, например. Но чтобы попалась столь большая и подробная коллекция документов, да ещё и с фотографиями, я случаев не припомню.
«Служил отменно…»
Нам удалось с помощью сотрудников музея истории Симферополя, военного историка Сергея Волкова, зампредседателя Государственного комитета по охране культурного наследия РК Вячеслава Зарубина и членов российских и зарубежных общественных организаций, занимающихся историей Белого движения, проанализировать имеющиеся документы.
Оказалось, что полковник Дмитрий Корниенко не был выдающейся личностью, или какой-то знаменитостью, но его судьба — типичный пример. И характерна тем, что через неё можно увидеть судьбы десятков, а то и сотен тысяч русских людей, военных, офицеров, в начале прошлого века испытавших на себе трагический перелом истории.
Итак. Дмитрий Евсеевич Корниенко родился 8 сентября 1886 года «в Киевской губернии» (скорее всего, в Харькове), православный. Получил домашнее образование, затем учился в Одесском пехотном юнкерском училище, после окончания которого в 1909 году, в звании подпоручика поступил на службу в 99-й Ивангородский полк. Затем занимался обучением ратников Государственного ополчения в городах Купянск и Изюм, а в 1912 году, став поручиком, был переведён в 122-й пехотный Тамбовский полк на должность начальника пулемётной команды — такие команды только начали появляться в то время и были некой элитой в пехотных частях, куда отбирали наиболее грамотных и сообразительных. Само собой, к начальникам подобных подразделений требования были ещё круче.
В июле 1914 года, в преддверии Первой мировой войны, Дмитрий Евсеевич стал начальником пулеметной команды 274-го пехотного Изюмского полка, в составе которого воевал с самых первых дней войны до мая 1917 года. Участвовал в знаменитом кровопролитном штурме Перемышльской крепости австрийцев, был ранен (сквозное ранение левой кисти, из-за чего впоследствии постоянно носил на левой руке перчатку), контужен, на фронте дослужился до звания капитана. Служил отменно, был награждён пятью орденами: Св. Станислава 3-й и 2-й степени и Св. Анны 4-й, 3-й и 2-й степени, и медалью «В память 300-летия царствования Дома Романовых». В 1917 году Корниенко был представлен к званию подполковника, но надеть штаб-офицерские погоны не успел — вследствие революционных потрясений постигших Россию, была объявлена общая демобилизация.
Через «слоёный пирог» Малороссии
С февраля по ноябрь 1918 года Дмитрий Корниенко, предположительно, жил в Харькове, когда же был объявлен призыв в Добровольческую армию, стал начальником харьковской пулемётной команды, составленной из офицеров, служивших в 122-м тамбовском пехотном полку. А через месяц власть в городе захватили петлюровцы, и добровольческие отряды были разоружены. И тогда он получил приказ добираться из Харькова в Ростов — пункт общего сбора армии — самостоятельно. Поехал, но в Полтаве был арестован петлюровцами, посажен в полтавскую Каторжную тюрьму и приговорён к расстрелу как офицер вражеской армии. В ожидании исполнения смертного приговора пробыл в застенках 18 дней и остался жив благодаря случайности — город внезапно заняли большевики, а петлюровцы бежали.
О следующих нескольких месяцах жизни Корниенко свидетельствуют несколько справок, которые ему удалось каким-то образом получить, чтобы иметь возможность добраться из Полтавы в Харьков и при этом не быть мобилизованным, например, в Красную армию, или не быть арестованным какими-либо властями, ведь территория Украины тогда представляла собой своеобразный слоёный пирог: красные-белые-петлюровцы-белые-красные… Это справки о заболевании дыхательных путей, малокровии, «укушении бешеной собакой» и пр. Очень интересны печати и визы на этих документах, где рядом друг с другом оказались и националистические трезубы, и большевистские звёзды, и дореволюционные царские гербы — новая власть чуть ли не на каждой станции.
Добрался ли тогда офицер в Харьков — непонятно, но в августе 1919 года Дмитрий Корниенко вновь оказался в рядах Добровольческой армии в звании капитана и на должности начальника пулемётной команды 31-й пехотной дивизии. Но немного ранее, после тщательных допросов деникинской контрразведкой, он был назначен «членом Особой офицерской комиссии при Штабе Добрармии для проверки офицеров, военных врачей и чиновников, прибывающих из советской России», то есть сам некоторым образом был причастен к контрразведке. На одном из документов сохранился даже написанный химическим карандашом харьковский адрес, по которому нужно было нагрянуть с проверкой: улица Гоголя, 11, квартира № 3.
Впоследствии оказался в рядах Кавказской (Кубанской) армии, где служил начальником офицерского отделения Инструкторских пулемётных курсов. Тогда же ему было присвоено звание полковника. А в марте-апреле 1920 года, после катастрофического разгрома белых частей у Новороссийска и Одессы, оказался в Крыму — последнем оплоте старой России.
Шерше ля фам
Что именно делал в Крыму Дмитрий Корниенко, где служил — неизвестно. Скорее всего, документы, с помощью которых можно было бы восстановить период его жизни с весны до начала ноября 1920 года, были при нём во время эвакуации Русской армии из Крыма в Константинополь. А дальнейшая судьба полковника укладывается всего в одно предложение, найденное в белоэмигрантских списках: «Корниенко Дмитрий Евсеевич, член зарубежного Союза русских военных инвалидов, умер 22 мая, 1934 года в городе Севре, во Франции». Могила его не обнаружена. Родственники тоже.
Кстати, о родственниках. Корниенко, согласно документам, был холост. Но на одной из фотографий полковника, лежавших вместе с найденными документами, есть надпись: «Милой, дорогой сестренке от родственной души. 16 марта, 1916». А рядом с этим снимком лежал еще один — фотография женщины, лет 35, и девочки лет 10-12, одетых по моде, которая появилась незадолго перед Первой мировой войной. Есть основания предполагать, что одна из этих дам — девочка, которой в 1920-м было уже около 20-ти лет, и есть его сестра. Она и сделала тайник на чердаке.
Были ли родственники Дмитрия Корниенко жителями Симферополя или оказались здесь в период Гражданской войны, спасаясь от большевиков, — загадка для краеведов. Известно, что дом, в котором обнаружен тайник, с 1914 года принадлежал Ивану Кондратьеву, секретарю Симферопольского сиротского суда. Родственных связей между Корниенко и Кондратьевым не выявлено. Поиски соответствующей информации в республиканском государственном архиве успехом, увы, не увенчались. Из домовой книги также не удалось узнать ничего, что пролило бы свет на обстоятельства. Единственное, что можно утверждать: чтобы проникнуть на чердак и сделать там тайник, нужно было хорошо знать дом, жить в нём. И ещё можно быть уверенным, что тайник был сделан в экстремальных условиях: прятались вещи и документы, за которые в красном Крыму, начиная с конца ноября 1920 года, расстреливали без разговоров. И прятались наспех.
Был ли проведён доме обыск представителями советской власти? Если да, то белогвардейская форма вместе с оружием были найдены (лишь оторвавшаяся пуговица и закатившийся под доски патрон остались на чердаке). Если нет, то эти вещи кто-то из жильцов нашёл и перепрятал, либо обменял (например, на продукты, такие случаи в 20-30-е годы прошлого века в Крыму были известны). А может, здесь произошла совсем другая история…
Впрочем, учитывая, что документы и фотографии — самое ценное для того, кто лично знал Дмитрия Корниенко, ведь это память о близком человеке — так остались лежать в куске кровельного железа под досками, прятавшего ждала печальная судьба. Самое гуманное, что делала новая власть с родственниками белогвардейских офицеров — высылка из Крыма в трудовые лагеря. А таких родственников выискивали на полуострове тщательно. Если же говорить о симферопольцах, то таких, как правило, первым делом отправляли в концлагерь, устроенный в самом центре нынешнего города — на улице Пушкина, 20. Это мог быть последний адрес человека, сделавшего тайник.
Источник: primechaniya.ru