ПЕРВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ФЕОДОСИИ! гл.4 ч.1

4. Прибытие «Потемкина» и дело Мочидловера

часть 1

21-го июня, по распоряжению из Севастополя, портовый пароход «Кафа», имея на борту военное, жандармское и портовое начальство, вышел в море и курсировал вдоль берегов, от Феодосии до Судака. В 4 часа утра вахтенный заметил идущий на Феодосию броненосец «Потемкин».На всех парах «Кафа» стал уходить обратно в Феодосию и прибыл в порт тогда, когда «Потемкин» стал за волнорезом. В 7 часов утра 22-го на рейде в сопровождении одного миноносца появился эскадренный броненосец «Князь Потемкин Таврический» под красным флагом. Немедленно по прибытии с «Потемкина» отвалил катер с пятью матросами, представителями восставших моряков черноморцев. Среди представителей были трое, имевшие задачей установить связь с местной организацией Р.СД.Р.П.; из них один — Фельдман, который вместе с матросом Матюшенко руководил восстанием на броненосце.
Катер пристал к казенной пристани, на которую и высадились моряки, потребовавшие от имени команды «Потемкина» представителей города на борт броненосца. Тут же на берегу был устроен митинг из собравшейся толпы человек в 300—400, состоявшей из солдат, рабочих и жителей города. Матросы раздавали листовки и говорили о революции.
Через некоторое время на «Кафе» к броненосцу отбыли представители городской думы — городской голова Л. А. Дуранте и С.С. Крым; с ними был также врач Мураневич, так как на броненосце было несколько больных. Представителям города было предъявлено требование о доставке угля и съестных припасов.
По возвращении на берег представителями города для разрешения этого вопроса было созвано экстренное совещание. Из боязни подвергнуть город обстрелу, это совещание решило удовлетворить требования потемкинцев: голос собственника заглушал высокие верноподданнические чувства. Начальник местного гарнизона, полковник Герцык, воспротивился отпуску угля «мятежникам» и дал свое согласие только на отпуск воды, продовольствия и медикаментов.
Очевидно, гражданские и военные власти Феодосии по вопросу о снабжении Потемкина» провиантом запрашивали губернатора*, а последний с этим вопросом обратился к министру внутренних дел. Товарищ министра Трепов телеграфировал следующую директиву оракула:
«Снабжение «Потемкина» провиантом, углем, и водою в высшей степени нежелательно с общегосударственной точки зрений; но если, безусловно, не имеете средств к ограждению обывателей и избавлению города от разрушения, то поступайте сообразно обстоятельствам, выяснении их на месте и, имея в виду, что эскадра из Севастополя должна прибыть в Феодосию с часу на час». Городская дума была более прямолинейна: она предпочла задобрить «мятежников», и последним было отпущено 100 кулей муки, 30 пудов мяса, печеный хлеб, водка, вино и пиво — всего на 1800 рублей. Впоследствии, городской голова, на сей раз, не угодивший начальству, получил строгий выговор от губернских властей за отпуск провианта «Потемкину».
Узнав об отказе в снабжении углем, команда «Потемкина» решила его добыть своими силами. К берегу прибыл катер, подошел к стоявшим в порту трем груженным углем судам, и собрался взять одно из них на буксир. Тогда, расположенная за амбаром и во дворе таможни 9-я рота 52 Виленского полка, вызванная полковником Герцыком, открыла огонь. В результате обстрела, на катере был убит рулевой и несколько человек из команды. Катер был вынужден бросить судно с углем и спешно уйти под прикрытие броненосца, на борт которого он был поднят. Три матроса с «Потемкина» остались на судне с углем; из них один, будучи ранен, упал в воду и утонул, другой задержан впоследствии на одной из пристаней, а третий был задержан, когда плыл к броненосцу. Как только начался обстрел катера с берега, на «Потемкине» был поднят красный боевой флаг; броненосец отошел дальше от берега и направил на город свои орудия.
В городе поднялась паника; городской управой было предложено жителям в 24 часа покинуть город. Вот как «Крымский Вестник» в № 160 от 28-го июня описывает события:
«Бегство жителей, вызванное паникой, и в особенности предложением городской управы оставить город, сопровождалось буквально ужасами. Извозчики требовали за конец до вокзала 10 р. Больных переносили на руках, а женщины – родильницы пешком плелись на вокзал. Здесь пассажиров «грузили» в товарные вагоны и перевозили в Керчь, Джанкой или ближайшие станции. Съестные продукты продавались буквально на вес золота. Несчастные пассажиры отданы были на растерзание маркитантам и платили за все столько, сколько они хотели. В самом же городе, вследствие общей приостановки работ, нельзя было достать даже хлеба…» С большой тревогой ожидали развития событий. Слухи, один чудовищнее другого, ходили по городу. По улицам расположились кареты скорой помощи и красного креста, всюду виднелись воинские части и патрули.
Но развязка событий явилась совсем неожиданной: ожидаемой канонады не последовало; в бинокль можно было видеть на палубе большое оживление, менялись флаги: очевидно, шло совещание команды об открытии огня по городу. На другой день, 23 июня, броненосец поднял якорь и ушел, как оказалось впоследствии, к берегам Румынии. В городе броненосец оставил пленными несколько человек своей команды, в том числе и Фельдмана. Последний через несколько дней был отправлен в Севастопольскую тюрьму, откуда он впоследствии бежал **. Уход броненосца понемногу успокоил население. После того, как он исчез с горизонта, бежавшие в горы начали понемногу спускаться и наполнять обезлюдившие улицы; понемногу начали открывать окна, ставни, магазины, гостиницы, рестораны вплоть до аптек. 24 июня к 9 часам вечера в порт прибыл миноносец, команда которого состояла исключительно из офицеров, переодетых в матросскую форму. Этот миноносец имел целью догнать «Потемкина» и взорвать его, но эта попытка, как известно, не удалась.
Вся Россия и заграница с живейшим интересом следили за событиями в Феодосии. Редакции газет Парижа и Берлина срочно просили журналистов Феодосии немедленно им сообщить подробности событий. Это был великий эпизод первой русской революции, эпизод неудавшийся, ибо не было еще субъективных и объективных условий для увязки восстания на море с рабочим движением на суше.
Эпизод с «Потемкиным» имел в Феодосии то значение, что он послужил толчком к пробуждению революционного сознания среди трудящихся. Говоря об откликах Потемкинского восстания в войсках, стоявших в Феодосии, нельзя не остановиться на деле Мочидловера***.